Даниил Данилович верил, что театральная сцена — живое существо. Улыбался удивительно, а когда рассказывал о «Малом и Большом мирах», чудо «перетворення» светилось сквозь реальность.
Он работал главным художником Национального театра им. И. Франко с 1965 года, а всего на многих славных сценах оформил около 150 спектаклей. Среди них — ставшие классикой мировой сценографии «Король Лир», «Ярослав Мудрый», «Макбет», «Вишневый сад», «Дядя Ваня», «Тевье-Тевель» и другие. Обладая волшебным даром учителя, воспитал несколько поколений украинских сценографов, художников и режиссеров. «Ученик Лидера» — звучит, как пароль доверия. За год до его рождения выпускник Киевского университета Михаил Булгаков подписал Факультетское обещание, в тексте которого были слова: «Даю обещание в течение всей своей жизни ничем не помрачить чести сословия». Великие киевляне умели держать слово.
Кира Николаевна Питоева, научный сотрудник Литературно-мемориального музея Михаила Булгакова, была женой, единомышленником и самым близким другом Даниила Лидера.
ТЕАТР В КОРОБОЧКЕ
— Кира Николаевна, какие отношения сложились у Даниила Даниловича с Музеем Булгакова?
— Я бы определила его как человека, который духовно курировал создание музея. Он жил музейными интересами, на нем проверялись новые идеи. На его глазах происходило создание концепции музея, а в дальнейшем роль его оказалась еще более конкретной. Когда музей уже открыл экспозицию, начались пробы различных событий, которые в советское время назывались «мероприятия», а мы сегодня называем их словом «праздники». На одном из таких «праздников», зная творческий характер Лидера, я упросила его поразмышлять над пьесой «Дни Турбиных». Он взялся за это и, как театральный художник, дал некое представление, которое я бы назвала сдачей будущего спектакля худсовету. Поскольку стало известно, что в музее будет Д.Лидер, народу собралось значительно больше, чем на «худсовет». И то, что он придумал, меня лично ошеломило, что уже говорить обо всех остальных...
КРАСАВЕЦ, МУДРЕЦ И ПРОСТО ГЕНИЙ!
Был представлен макет — на пандусе располагались интерьерные сцены: стол с какими-то вещицами, напольные часы, стулья, диванчик, и, как всегда в театральном макете, присутствовали фигурки Турбиных и гостей. А по бокам и в глубине стояло огромное количество солдатских шинелей. И эти шинели были без голов! Безголовые люди передвигались массами и абсолютно беспрепятственно входили в интерьер, то есть вели себя настолько нагло, что попадали в Дом.
Это ощущение, что солдатская масса внедряется в жизнь, производило очень сильное впечатление. Но, зная лидеровскую теорию конфликта, я ожидала не одной только этой силы, а силы противоположной. И спектакль утверждал, что в жизни всегда существуют две силы. Одна — очень множественная и очень активная — это солдаты. А вторая — необыкновенно слабая, но, как хотелось бы всем нам верить, — побеждающая. Этой силой был Лариосик, кузен из Житомира. Когда в финале все собирались вместе, солдаты исчезали, а Лариосик произносил свой знаменитый тост... В общем, как всегда бывает на худсовете, обсуждать было нечего.
Теперь пьеса «Дни Турбиных» идет во многих театрах, но такого решения не предложил никто. Безголовых солдат, которые внедряются в наши интерьеры, мы имеем, а вот Лариосики пока не побеждают. Пока только мы сплачиваемся. То, что во время любой войны, бывшей или будущей, масса будет безголовой, это понятно. А то, что люди сплачиваются, и то, что слабость становится силой, это известное библейское понятие. И Лидера интересовало не то, что эти солдаты ходят, а то, что им противопоставлена слабость, которая побеждает. Конечно же, тема вечная.
В 1999 г. к «Пушкинским дням» у нас был вечер «Три мастера. Пушкин, Булгаков, Лидер». И мы вдвоем, уже на паритете сделали в подмакетнике спектакль Булгакова «Последние дни (Пушкин)». Это грандиозное многослойное действо было необыкновенно важным для меня, потому что я проверила одну из своих идей, которую Лидер одобрил и помог осуществить. Идея заключалась в том, что никто не сидит, все на ногах, на вращающемся кругу — кольцо из людей, все картины проворачиваются, и все вместе составляют бал Воланда. А на переднем плане стоит фигурка неизвестного в бауте (венецианской маске смерти) из спектакля Мейерхольда — предтеча Воланда в театре. И конечно, Лидер не был бы Лидером, если бы не закончил спектакль по-своему. Пьеса Булгакова заканчивается раскаянием Биткова, провозится гроб Пушкина, завывает буря. У Лидера в финал выходила идея победы света, который постепенно перетекал в зрительный зал: человек умер, а его свет остался с нами.
Я была под сильным впечатлением, которое привело меня к мысли представить свою научную тему «Драматургия Булгакова» в виде спектаклей в подмакетнике. В таком «Домашнем театре в коробочке» постепенно были проиграны все пьесы Булгакова, а также «Театральный роман». Все происходило при скоплении народа, и меня очень радовало, что приходили студенты Лидера — сценографы и мои — театроведы.
ТЯГА К ПРОСТРАНСТВУ
— «Орден Лидера» существует сегодня?
— Конечно, — судя по тому, как откликнулись его ученики на идею сделать посвященную Лидеру большую выставку, стоило только бросить клич, назвать его имя. Всех продолжает объединять совершенно уникальная, магическая, неразгаданная тайна. Лидер обладал этой тайной даже для меня, а я 32 года наблюдала его очень близко.
И тайна осталась — соединение стольких талантов, сосредоточенных в искусстве! Талант режиссера-сценографа. Талант живописца — а он был живописец по образованию, причем очень оцененный. Талант необыкновенно богатого воображения. Еще один из его талантов — это тяга к пространству, которое ограничивалось сценой, но он всегда выскакивал за ее пределы и в «Тевье-Тевель» это отменно продемонстрировал. Талант философа в искусстве — он знал философские истины бытия. Я бы не сказала, что он много читал, как ни странно. Но если уже прочитал что-то, то прочитал «медленно» — и понял все. «О природе вещей» Лукреция — была его любимой книгой. Увлекался трудами древних и способен был понять Витрувия. А о рисунках Леонардо да Винчи мог поведать такое, чего не написано в умных книгах. И обладал удивительным свойством — в музеях, на выставках, когда входил в зал, в течение десяти минут вокруг него оказывалась группа. В зал входило нечто, что притягивало. Он молча рассматривал картину, а люди спрашивали: «Скажите, вот видно, что вы понимаете»... Он начинал рассказывать, и тогда уже подходили все, кто был в зале. Потому что, когда он говорил, я видела реакцию — люди замирали.
Его учениками были не только те, кто учились у него сценографии. Многие считают его своим учителем благодаря книге «Театр для себе», которую сделали Ольга Островерх и Сергей Маслобойщиков, опубликовав все его крупные теоретические работы. С одной стороны, масштаб личности виден в том, как он рассказывает, предвидит, болеет за проблемы. С другой, там есть статья «Технология замысла», которая неоценима по своему практическому значению. Самое трудное на свете — это понять, откуда берется замысел. Всех интересует первотолчок — почему вдруг родилось это? И Лидер посягнул на то, чтобы помочь людям вывести себя на ту орбиту размышлений, из которой должна выскочить идея. Он это называл «наговорами», постоянно разговаривал на тему: и во сне, и без сна, и со мной, и с теми, кто был рядом. Мог и самому себе «наговаривать». А что такое «художник — сам себе»? Он рисовал все время. Как вспоминал Сережа Маслобойщиков, Лидер говорил: «Если бы я не возюкал карандашом, у меня бы ничего не выскочило!» Он в виде разговоров, размышлений и первичных рисунков создавал грандиозное поле, где уже сидела идея. И вот в статье «Технология замысла» он четко разложил по периодам, что бы он предлагал с собою сотворять художнику, чтобы случилось это озарение. А поскольку сам он все время этим занимался, очень многие попадали в русло этих размышлений. Лидер обладал удивительной особенностью — неописуемое передать вербально. Книга «Театр для себе» мне очень нравится тем, что, на самом деле, это для нас. Там есть необыкновенно простые формулировки, и они становятся толчком для глубокого раздумья. Можно все объяснить простыми словами, но только когда это прошло через тебя. Лидер говорил очень просто. Он был настоящим учителем жизни.
— Правда, что многие, вспоминая Даниила Лидера, сразу отмечают: «Повлиял на мою систему ценностей»?
— В этот вопрос внедряется размышление о том, что остается от художника театра. От театра остается миф. Возвращаюсь к «Дням Турбиных» — люди не понимают, в чем прелесть пьесы, потому что они не присутствовали на спектакле. На спектакле присутствовали те, кто знали, что происходит за окном. Сегодня, через 80 лет, невозможно понять пьесу — ты не можешь ощутить времени полностью, только теоретически понимаешь его и людей, которые в нем жили. Короче говоря, идея находится в зрительном зале: зрители — это активная часть идущего спектакля. А если спектакля нет? Лидер ушел из Театра им. И.Франко в 1990 году, после премьеры «Тевье-Тевель». Этот спектакль до кончины Богдана Ступки продолжал идти, то есть нес идею. Столько лет, сколько нет Ступки, нет и спектакля... И Даниила Лидера нет в театре почти 30 лет...
Что остается? Остаются легенды. Остаются рисунки, которые ничего не дают людям, не понимающим в театре. Потому что рисунок — это статика, а театр — это движение, более того, театр — это взаимодействие движения с пространством, освещенным специальным театральным светом. Рассказывать о театре безумно трудно, но Лидер самой природой своего таланта побеспокоился, чтобы после него что-то осталось. Легенда подтверждена его теоретическими работами и рисунками.
— На какой самый главный вопрос Даниил Данилович помог вам отыскать ответ?
— На вопрос — для чего жить? Как понять самое себя, чтобы узнать, для чего ты родился. Приблизиться к тому, что ты делаешь лучше всего, лучше, чем другие. И делать это.
ЧЕЛОВЕК-МИР
— У Даниила Даниловича есть статья с удивляющим названием «Мой любимый драматург — природа»...
— Лидер говорил: «Ничего не получится, если сверху что-то пойдет. Должно идти снизу, как травинка выбивается из асфальта — она же слабая, но пробивает асфальт». Я видела, как он останавливался возле каждой такой травинки. Вы не представляете, что с ним было, когда здесь, на углу Андреевского спуска, снесли большое старое дерево. Мы с ним долго цветы приносили на этот пенек. Он пережить этого не мог: «Такого старика уничтожили». Для него все было живое, он птичек, деревья человеческими именами называл. Про собачку говорил: «Подросток».
ДАНИИЛ ДАНИЛОВИЧ И КИРА НИКОЛАЕВНА ПРОЖИЛИ ВМЕСТЕ 32 ГОДА. ПО СЛОВАМ ПИТОЕВОЙ, «У ЛИДЕРА БЫЛ ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР: ДОМА — АНГЕЛ, В ТЕАТРЕ — ДИКТАТОР»
А в театре его называли «Железный Лидер». У него был совершенно изумительный характер: дома — ангел, в театре — диктатор! Причем его диктатура была с очень тихим голосом: чтобы его услышать, нужна была гробовая тишина. Первое время, когда он переехал в Киев, его называли Давил Данилыч — этого тишайшего красавца, который так застенчиво улыбался. Но попробуйте ему что-то советовать... Главный вопрос, который я всегда для себя решала: как сочетаются в нем слабость и сила? Слабость была в постоянных сомнениях: «А почему режиссер должен принять мой замысел? У него другая идея, он не обязан...». А с другой стороны — вот этот железный стержень, который не согнулся до последнего дня. Он был человек-мир.
— Жизнь рядом с таким человеком включает и много веселых моментов?
— На самом деле, он очень смешным бывал в быту и в каких-то «перепутках». Из Польши привез свою знаменитую сумку, которую надевал не через плечо, как все, а на шею. И его часто принимали за кондуктора — люди передавали ему деньги, а он не понимал и брал, но потом не знал, что с ними делать.
В Челябинске у него была какая-то одежда, которую он называл «бушлат» — не то куртка, не то пиджак. Он об нее постоянно вытирал кисти, она была вся в мазках красках. И после его отъезда там была мода на лидеровский бушлат: люди носили такое — с мазками от красок. А в Киеве Д.Лидер носил куртку-стеганку, которая называлась «зонка» — от слова «зона». Она была сшита из ткани раскладушки, тогда же ничего купить нельзя было. А в институте она называлась «профессорка», потому что в ней ходил профессор Лидер, на котором она прекрасно смотрелась. Когда в Киев приехал Любимов со своим театром, я на эту «зонку» нашила номер от прачечной. Есть фотография — Лидер стоит в «зонке» с номером, а Любимов в роскошном костюме с белым шарфом.
Когда мы с Лидером шли на его юбилейный вечер в Театр им. И. Франко, я уговорила его хорошо одеться: черный костюм, галстук и удивительные испанские туфли, которые очень красиво на нем сидели. Мы подошли к театру, и посыпал театральный народ на него смотреть. Какой же он был красавец в костюме с галстуком, в этих туфлях, без сумки через плечо. И франковцы начали ему аплодировать!
Он был безумно красивый — мужественной красотой. Николай Рапай очень здорово схватил это, назвав его проповедником. Высоколобый, с орлиным носом, выразительное трагическое лицо. Истовый в работе — я его называла Савонарола. В него влюблялись студентки, толпами ходили на лекции, а ему уже 80 лет было. Красавец. Мудрец.
— Расскажите, пожалуйста, как вы встретились? И как удалось создать ваш семейный творческий союз?
— Когда я недавно показывала коллегам фото Лидера времени нашего знакомства, меня спросили: «И вы не боялись встречаться с таким человеком?». Да, боялась страшно, но была безумно влюблена. И была абсолютно готова к встрече. Видела его спектакли, которые меня поразили. А когда мы познакомились, ничуть не удивилась, что это он, потому что такие спектакли только такой человек и мог сделать. Мне был 31 год, я занималась сценографией, вела свою колонку в журнале, много печаталась, выступала, у меня уже было имя в театральном мире. Но я очень боялась выходить за него замуж. Думала, если поднимусь на эту высоту, не удержусь там, сорвусь. Конечно, находиться рядом с таким талантливым человеком, это упоительное занятие — и бесконечно тяжелое, потому что ты все время хочешь хотя бы как-то приблизиться.
И я составила свою женскую науку — как не поддаваться быту настолько, чтобы забыть, что рядом гений. А он говорил, что повседневность сама включает нас в творческий процесс. Когда у меня был такой учитель, что же еще нужно? Моя работа занимала много времени, и это вызывало в нем уважение. Помню, когда делала концепцию Музея Булгакова, сидела дни и ночи, но это не только не вызывало у него непонимания, а напротив — «сиди, сиди!». Поэтому и пришла к тому, чтобы делать что-то совместно, мы вдвоем все проговаривали и обсуждали.
И когда создала концепцию музея, ее, конечно же, приписали Даниилу Лидеру. Олег Ефремов первый сказал: «Видна рука мастера». А для меня высшей оценки быть не могло. Но свои люди знали. Роман Виктюк на юбилейном вечере со сцены обратился к нам: «Вот парочка сидит — один Лидер, а другая придумала музей, достойный Лидера!» А Роман Балаян, когда посмотрел пушкинский спектакль, сказал: «Я все знал, но, чтобы вместе вот так делать, это, конечно, позавидовать можно!» Да, встретить такого человека — уже счастье. А еще вместе заниматься творчеством — подарок на всю жизнь. После смерти Д.Лидера жизнь закончилась, а потом, опять же благодаря его школе, взяла себя в руки. Он говорил: «Жить и не улыбаться, не радоваться — тогда можно и не жить».
Он был, как дитя, абсолютно открыт всему — никаких стереотипов. Поэтому и не читал так много. Свою книгу писал, внутри себя — о жизни. А Лидер ее понимал — и о себе тоже понимал. Чувство достоинства, которым он обладал, говорит о том, что понимал. Никогда не видела его согнутым, просящим. Я часто наблюдала такие картины: посмотрит свой эскиз и говорит: «Как он это сделал!». «Он» — это о себе, ему нравилось то, что он делал. Такое пройти, как он прошел... Знал цену жизни, чего она стоит и что в ней человек. За 85 лет все прожил — и страдания, и радости, и взлеты, и признание, и учеников. Прожил красиво!
