Сначала он совмещал их с деревом и кирпичом, а потом отказался
и от этого. Для него уже не было «скульптуры», «живописи», а только — «ситуации»
и «пропозиции», «коридоры» и «барьеры» — конечно, из тех же ламп. Коллеги-минималисты
(Карл Андре, Дональд Джазу, Роберт Моррис) считали, что конструкции должны
быть повседневными, как зубная щетка, материалы — обычными, как белье,
а формы — простыми, как коровье мычание. Оказалось, что самое простое —
оно же самое изысканное, однако даже самая исключительная простота не способствует
популярности.
Один из первых опусов 1963 года Флевин посвятил философу-схоласту
14 века Уильяму Оккаму, своего рода минималисту того времени. Именно тому,
чей афоризм назван «бритвой Оккама»: «Не стоит умножать сущности без надобности»
(т.е. — «хватит пустословить!»). Искусство, захлебывавшееся в середине
60-х (читайте — в конце 90-х) избытком идей, нуждалось в своей «бритве».
Т.е. «лампе».
Как по мне, сам материал чем- то напоминает лампы дневного
света в советских общежитиях — безжалостно-раскаленные, наполненные какой-то
кипяченой мочей, тоскливо-блеклые. Включаясь, они судорожно дергаются.
Засыпая в их мерцающем уюте, полностью гарантируешь себе, что проснешься
назавтра с непереносимой головной болью, от которой не способны избавить
никакие таблетки. Флуоресцентные уголки, выстроенные Деном Флевином, окунают
зрителя в микропейзажи подводного царства — не хватает только трех царевен.
«Перекресток зеленых: для Пита Модриана» (1966) — две изумрудные
полосы в форме акведуков, пересекающиеся на различных уровнях. Ирония автора
в том, что голландский художник Модриан, как правило, не употреблял зеленого
цвета. «Без названия: для Марго» (1986) — угловой перпендикуляр из желтых
и красных ламп, интимный уголок для беседы, головокружительное перетекание
красок от крикливо желтых до сытой черноты, от бордовой до коричневатого.
«Без названия: для Лео» (1987) — сетка нервно-разноцветных трубок, словно
декорация к фантастическому роману. «Для Дона Джуда» (1987) — пять «крестов
святого Антония», сочетание оттенков неожиданное и шокирующее. Произведение
адресовано коллеге-художнику, который соревновался в радикализме с Флевином.
Преемники Флевина не считали нужным руководствоваться принципами
его лаконизма. Часто они использовали более яркий, более нахальный неон,
а рисунок их произведений даже раздражал своим причудливым излишеством...
«Модернизм — страшная сила!» — сочувственно вздыхаю, с сожалением выходя
из помещения музея. За спиной — зеркальный потолок и полыхающие трубки
почившего «шестидесятника», будто подмигивающие грядущему веку.
