«Под славным городом под Киевом
…Стояла застава богатырская.
На заставе атаман был Илья Муромец
Податаманье был Добрыня Никитыч млад,
Есаул Алеша Поповский сын.»
Эти и другие строки героического эпоса, которые создавались преимущественно в Х — ХII веках в южных землях Киевской Руси, в течение почти тысячелетия передавались из уст в уста и неизведанными дорогами дошли до сегодняшнего дня. Несмотря на полусказочность сюжетов, отображенные в них события, бесспорно, имеют реальную основу, а герои былин — исторические лица различных времен древнерусской эпохи, сведенные вместе народным воображением. Одни из них оставили свой след только в народной памяти, — в частности, наиболее излюбленный герой былин Илья Муромец. Информацию о других можно почерпнуть и из письменных источников. Из них мы узнаем, что среди русских богатырей, которые пали в битве на р. Калке (1223 г.), является Алеша (Александр) Попович. В другом былинном герое Волхве Всеславьевиче нетрудно узнать князя-чародея Всеслава Полоцкого, а в змее Тугарине — половецкого хана Тугоркана. Знаменитые пиры князя Владимира Красное Солнышко упоминаются и в летописи. А Добрыня Никитич оказался не кем иным, как родным дядей («вуем») князя Владимира Святославича.
Происхождение Владимира по матери окутано тайной — если не для его современников, то для последующих поколений. Он не только Рюрикович, но и сын рабыни — «робычич», как заявила гордая Рогнида.
Как ведает под годом 970 «Повесть временных лет» (Ипатиевский список), отправляясь после смерти Ольги в военный поход, «...Святослав посадив Ярополка в Києві, а Олега в Деревах. В цей же час прийшли люди новгородськії просити собі князя: «Якщо не підете до нас, то самі знайдемо собі князя.» І рече до них Святослав: «Аби хто йшов до вас?» І відмовилися Ярополк та Олег. І говорить Добриня: «Просіть Володимира.» Володимир-бо був від Малуші — Ольжиної милостниці, сестри Добрині, а батько їм був Малко Любчанин, і був Добриня дядьком Володимира. І сказали новгородці Святославу: «Дай нам Володимира». І взяли новгородці собі Володимира. І пішов Володимир з Добринею, дядьком своїм, у Новгород, а Святослав до Переяславця».
Информация, поданная в этой летописной статье, уникальная, потому что любые другие упоминания о родословной Владимира по материнской линии в исторических источниках отсутствуют. Однако она порождает больше вопросов, чем дает ответов. Проникнуть в скрытое, недосказанное содержание лаконичных строк, прочитать что-то новое между ними пыталось немало историков. Одно из спорных слов статьи — «милостниця». Переводят его по-разному: любимица или служанка, которая раздает милостыню. В Лаврентиивском списке «Повести» Малушу именуют ключницей Ольги, т.е. рабыней. Логично предположить, что в таком же состоянии пребывал и Добрыня, а Владимир был сыном наложницы. Однако…
Согласно летописи, в начале своего княжества Владимир имел сотни наложниц. Однако после смерти князя за киевский стол боролись только сыны от его «жон» (летопись их перечисляет), и ни один — от наложниц. Сын наложницы — не княжич. (Свидетельством этому является неудачная попытка Ярослава Осмомысла передать галицкий стол после своей смерти сыну от своей любовницы — Олегу). Бесспорно, были многочисленные наложницы и у Святослава. Но летопись ограничивает количество сынов Святослава, а Ольгиных внуков только тремя: Ярополком, Олегом, Владимиром. Напрашивается вывод, что Малуша также была женой Святослава.
Кем же она могла быть в таком случае по происхождению? Можно предположить, что Святослав взял себе в жены рабыню, которая пришлась ему по нраву. Но одно обстоятельство противоречит этому предположению: Добрыня прибыл в Новгород с малолетним Владимиром как регент, т.е. фактический правитель второй по значению древнерусской земли. Кажется более чем сомнительным, что родовитые новгородские бояре приняли бы верховенство над собой безродного выскочки, который выбился в верхи только благодаря своей сестре-наложнице, или даже одной из жен киевского князя. Чтобы занять такое положение, Добрыня должен быть хотя бы боярским сыном. Также вызывает сомнение, что Малко Любчанин мог удостоиться пера летописца, будучи рабом. Для этого он должен быть хорошо известной на то время фигурой в Руси, поэтому летописец не считал нужным уточнять, кто такой Малко Любчанин. Как правило, в летописях имена малоизвестных лиц дополнялись уточнениям и относительно того, кем они являются: воеводой, воем отроком или рабом. Исследуя этот вопрос, русский историк ХІХ в. Прозоровский пришел к выводу, что Добрыня и Малуша — дети князя Мала Древлянского, который 945 г. поднял восстание древлян против Игоря. Малко Любчанин — новое имя бывшего древлянського князя, которого Ольга удерживала в Любечи.
Опираясь на летописные данные и позднейшие исследования по этому вопросу, можно с определенной долей вероятности более широко трактовать летописную статью 970 года. При жизни Ольги у Святослава не было оснований разделять Киево-русскую землю между малолетними сыновьями. Идя во многочисленные военные походы, он знал: руль государства пребывает в надежных и преданных руках его матери. Теперь в Киеве оставалось две группировки, между которыми тлела вражда — варяжская, в которой ведущая роль принадлежала Свенельду, и славянская, возглавляемая Добрыней. Свенельд — самый влиятельный еще со времен Игоря варяжский воевода — мог из-за длительного отсутствия князя захватить власть в Киеве, а следовательно, и на Руси. Стремился к реваншу над варягами и Добрыня: именно Свенельд придушил восстание древлян 945 г. И потому у сына Мала были все основания считать его личным врагом. Все свои надежды он связывал с Владимиром.
Победа одной из этих группировок несла за собой угрозу положению Святослава. В данной непростой ситуации киевский князь принял решение, достойное не только полководца, но и зрелого, опытного государственного мужа. Для взаимной нейтрализации группировок он пошел на определенную децентрализацию власти в период своего отсутствия. Следует заметить, что в 970 г. Святославу было не больше 30 лет, поэтому о самостоятельном княжестве его сынов не могло быть и речи. Реальная власть пребывала в руках регентов. Принимая во внимание сильную варяжскую партию, ее представителя князь назначил регентом при старшем сине Ярополке в Киеве (впоследствии им стал Свенельд). Чтобы избежать военной конфронтации между Свенельдом и Добрыней и предотвратить сепаратизм последнего, к древлянам он послал не законного наследника Мала — Владимира (или Добрыню), а своего среднего сына Олега. Однако обязанности регента при нем выполнял не варяг, а древлянские бояре. Впоследствии Олег (былинный Вольга Святославич) стал активным проводником древлянских интересов. Такое внимание Святослава непосредственно к древлянской земле является еще одним свидетельством ведущей роли древлян в славянской партии.
Новгород — вторую по значению и наиболее отдаленную землю Руси — Святослав, согласно летописи, не собирался выводить из прямого подчинения Киеву. Только угроза новгородцев найти себе другого князя (не Рюриковича) заставила киевского князя изменить намерение. Вручение Святославом перед Дунайским походом вотчины самого Рюрика Добрыне и Владимиру является проявлением большой чести и доверия к сыну Малу. Однако главным, чего хотел достичь Святослав, было ограничение варяжского влияния на севере Руси.
О том, что происходило в это время в Новгороде, можно только предполагать, потому что летописец осветил только события в Руси (тогда в узком значении этого слова Русью называли собственно Киевскую землю). За скупыми летописными строками просматривается стремление Свенельда заострить отношения с древлянами; он ищет предлог для нарушения воли Святослава, захватывания Древлянской земли, устраивает провокации. В конце концов у древлян терпение лопнуло, и 975 г. Олег убил сына Свенельда Лота, который охотился в его охотничьих угодьях. В войне, которая вспыхнула 977 г., древляне понесли поражение, Олег погиб и «успадкував волость його Ярополк».
Добрыня и Владимир не пришли на помощь древлянам, хотя не могли не понимать, что после убийства Лота война — дело времени. Возможно, Добрыня был связан данной Святославу клятвой признать Ярополка и не хотел первым ее нарушать, а победа Свенельда была настолько молниеносна, что он не успел ничего сделать. Или же выжидал, пока Ярополк и Олег обессилят друг друга, чтобы потом направить ход событий в нужное ему русло. Хотя последнее предположение менее вероятное, поскольку Новгород оказался не готовым к борьбе со Свенельдом, потому Добрыне и Владимиру пришлось спасаться побегом в Скандинавию. Если бы и в Новгороде события развивались по сценарию Свенельда, то из сынов Святослава в живых остался бы только Ярополк. А в случае его смерти могла бы произойти смена правящей династии Рюриковичей на династию Свенельдичей — у малолетних князей еще не было потомков. Не на это ли рассчитывал Свенельд?
Убегая в Скандинавию, Добрыня и Владимир, наверное, успели прихватить новгородскую сокровищницу; и за морем времени зря не теряли. Поэтому через три года был застигнут врасплох уже такой матерый волк, как Свенельд. В течение короткого времени после высадки в Новгороде Добрыня и Владимир уже праздновали победу в Киеве, что свидетельствует о тщательной подготовке к походу на «матір городів руських» и полководческом таланте его организаторов. Немаловажную роль сыграло и отсутствие поддержки среди народа проваряжской власти, а также популярность Добрыни и Владимира, которые впоследствии стали былинными героями.
Но есть и теневая сторона их триумфа: дорога к власти пролегала сквозь вероломное убийство Ярополка. Такие драматические события предшествовали новой эре в истории Киевской Руси, ключевой фигурой в становлении которой наряду с Владимиром был и Добрыня.
