Начало читайте в «Дне», №220
Существенной региональной проблемой для М. Г. Репнина было казачество. Его переселение 1820 года на юг осуществлялось жесткими мероприятиями. Переселенцы- казаки оставили родные земли поздней осенью и к зиме не успели добраться к новому местожительству. Правительству поступили жалобы от 3 тыс. лиц. М. Г. Репнин вынужден был признать их справедливыми и оправдываться перед Комитетом министров, ведь казакам запрещалось продавать свои земли, и к тому же, с них были взяты недоимки. Именно тогда, в начале 1820-х, и произошла перемена в отношении М. Г. Репнина к казачеству. Впервые это проявилось, когда он пытался защитить казацкие семьи от чрезмерных притеснений со стороны казенных палат в случаях, когда речь шла об их земельных делах.
1829 г. правительство опять решило переселить казаков, на этот раз Николай I поручил обоим генерал-губернаторам, М.Г. Репнину и новорусскому М.С. Воронцову, обсудить условия переселения и подать их на рассмотрение соответствующих министров. Первым ответил М. Г. Репнин. Поскольку государство заинтересовано в казаках, то оно должно взять часть переселенческих расходов на себя. Во-первых, следует позволить казакам свободно распоряжаться своей собственностью, инициировать переселение льготами и выгодами; во-вторых, сопровождение и питание в пути, возведение жилья, годовой запас зерна и засевание озимого поля осуществлять за государственный счет. Переселение должно было происходить в период от 15 мая до 15 октября; требовалось, чтобы ни до, ни после установленного срока ни одна партия переселенцев не находилась в пути. Было конкретизировано, что на новом месте казаки должны иметь запас зерна, которого бы хватило до нового урожая. М. С. Воронцов предлагал разделить переселенцев на две части с тем, чтобы одна из них обсеялась на южных землях и приготовила землянки, а остальные — собрали осенью урожай на старых почвах. Это предложение было отвергнуто М. Г. Репниным, который хорошо знал психологию казаков. Каждый из них выступал отдельным хозяином и ни за что не заботился бы о семьях других. Необходимо каждой семье, прибывшей на поселение, оказать помощь в 100 руб., выделить зерно и крупы, а также посевной материал, в остальных вопросах казаки сами дадут себе толк.
Уже в 1821 г. М. Г. Репнин опротестовал правомерность запрета министром финансов права казаков продавать свои наследственные земли, видя в этом «нарушение естественных прав полумиллионного народа Малоросии». Для обоснования своей позиции М. Г. Репнин обратился к истории возникновения казачества. По его просьбе и, наверное, при непосредственном участии генерал-губернатора была подготовлена для центрального правительства «Краткая записка о малоросских казаках». Там было сформулировано 11 пунктов, по которым казачество владело правом собственности, и приведены его преимущества в сравнении с крестьянами. Шаг за шагом, обращаясь к истокам казачества времен великого князя литовского Гедимина, (1320 г.), автор записки доказывал, что казачество было автохтонным, само осваивало и заселяло порубежные земли, когда Россия страдала от татарского ига. Ссылаясь на письма и грамоты польских королей XIV — XVI вв., постановления сеймов 1590, 1601, 1626 гг. и другие документы, генерал-губернатор убедительно доказывал, что казацкое право на землевладение подтверждалось и тогда, когда они служили Речи Посполитой.
Далее в записке М. Г. Репнина речь шла о том, что казацкое положение приблизилось к благородному и пользовалось во многих случаях его привилегиями. Казаки судились по Литовскому уставу, как и знать, владели правом торговли спиртными напитками и тому подобное. Завоевав «собственный свой край» под руководством Богдана Хмельницкого, казаки «подарили себя», как ведается в записке, московскому царю Алексею Михайловичу, который грамотами подтвердил казацкие права и вольности. Ссылаясь на статьи царских и гетманских грамот, подробно прослеживались изменения в законодательстве относительно прав собственности, которые видоизменялись со временем, но никогда не отменялись и признавались государями наравне с благородными. Оброк, который выплачивали казаки, был государственным налогом, а не уплатой ренты за пользование земельными наделами.
Как добрый случай продемонстрировать казацкий военный опыт расценил М. Г. Репнин обращение к нему в апреле 1831 г. управляющего Главным штабом с просьбой посодействовать в подавлении польского восстания. Речь шла о создании резервной армии из казаков. 15 апреля фельдъегерь вручил в Полтаве князю распоряжение и уже 20 апреля отвозил в Санкт-Петербург суждения военного губернатора на этот счет. М. Г. Репнин считал, что после 1812 г. казаки значительно обеднели, поистратившись на обмундирование и коней, к тому же отчаялись, потому что правительство в лице генерал-губернатора Я. И. Лобанова-Ростовского не выполнило свои обещания. Неурожаи, падеж скота, увеличение налогов за последние годы царствования Александра I значительно подорвали казацкое хозяйство. Для поднятия активности необходимо было уменьшить казакам налоги, а дворянам — ликвидировать подушный акциз на изготовление спиртных напитков. 6 мая 1831 г. Николай I выдал на имя князя рескрипт о формировании восьми кавалерийских отрядов, потому что российская армия нуждалась именно в легкой кавалерии, указав свое согласие на уменьшение налогов. С этим рескриптом князь объезжал села, соседствующие с «польскими» губерниями, и лично зачитывал обращение Николая I. Такая оперативность, готовность служить престолу, за предоставлением М. Г. Репнина, была отмечена императором.
В1833 году губернатор пришел к окончательному выводу, каким образом определить уклад казаков. Он отказался от использования их как военной силы, а переключился на перевод их в положение свободных крестьян-хозяев. На его неоднократные предложения правительство, наконец, отозвалось реальными шагами. Согласно уставу, одобренному в 1834 г., главный надзор и попечительство казаками вверялись малоросскому военному губернатору, который управлял ими посредством общих губернских и уездных присутствий.
Отдельного внимания заслуживает также отношение М. Г. Репнина к крестьянству. Генерал- губернатор неоднократно отмечал в своих обращениях к местному дворянству о долге быть благосклонными к посполитым, убеждал ограничить размеры барщины. Его обращения к полтавскому и черниговскому дворянству вызывали неоднозначное отношение современников. Он, действительно, разделял взгляды Александра I и был посвящен в планы императора относительно возможности отмены крепостничества. Однако выступление М.Г. Репнина перед дворянскими собраниями только с прозрачными намеками на необходимость заботиться о крестьянах вызывало смущение в ретроградной части общества и было расценено Александром I как преждевременное. Его речь, в списках разошедшаяся по России, а потом опубликованная в журнале «Дух журналов», была запрещена, и даже ее издатель получил административные нагоняи.
После смещения с должности малоросского военного губернатора, а впоследствии и освобождения от членства в Государственном совете, началось преследование М.Г. Репнина. Исполняющим обязанности черниговского, полтавского и харьковского генерал- губернатора был назначен граф А.Г. Строганов, зять министра внутренних дел В.П. Кочубея, который обнаружил значительные недостачи государственных средств. Создано правительственное опекунство в деле обвинения М. Г. Репнина в хищении денег. На время проведения следствия князю было запрещено выезжать из Санкт-Петербурга в Малороссию. Дело в том, что М.Г. Репнин как военный губернатор возглавлял строительную комиссию для сооружения Полтавского института благородных девиц. Расследование констатировало отсутствие отчетных документов и установило превышение полномочий вверенной ему власти, потому что по устному распоряжению генерал-губернатора с приказа общественной опеки было взято на нужды строительства 200 тыс. руб. Средств, предполагаемых сметой, было недостаточно, и генерал-губернатор взял их под свою ответственность с местного приказа. Других злоупотреблений комиссия не обнаружила. По ее оценке, на строительство было израсходовано 465 тыс. руб., что свидетельствовало о прямом использовании средств на строение институтского жилища.
С Александром I М.Г. Репнин имел тесное взаимопонимание. Что же касается Николая I, то малоросский военный губернатор не разделял многих его принципов управления государством. В этом вопросе существовало больше всего расхождений между имперской верховной властью и им, местным ее представителем. В нашем распоряжении есть не так много письменных суждений М.Г. Репнина, однако и те немногие сохранившиеся позволяют высказать следующие мысли. М.Г. Репнин был убежден, что репрессивные мероприятия не могут быть средством достижения поставленной цели. Как дальновидный государственный деятель и очевидец разваливания монархической Европы он считал, что государство должно следовать превентивным мероприятиям, уметь реагировать на нужды слоев в реализации их прав.
В исторической литературе есть несколько версий о причинах смещения М. Г. Репнина с должности малоросского военного губернатора, которые увязывались то с «сепаратизмом» и «украинофильством» князя, то с его тратами государственных средств на собственные нужды при сооружении института, столкновениями с графом А. Г. Строгановым и князем Николаем Павловичем, будущим императором. Считаю, что опосредствованных причин для смещения М. Г. Репнина было несколько. Правовое неупорядочение статуса генерал-губернатора и его отношений с центром позволило М. Г. Репнину время от времени авторитетно противодействовать правительству, опираясь при этом на поддержку то Александра I, то Николая I. Постоянное доверие двух императоров, длительное пребывание в этой должности, служебный опыт — стали причиной определенного осознания своей непогрешимости, экономической независимости большого помещика и переоценки своего престижа и влияния как вельможного сановника на центральное правительство. М. Г. Репнин не почувствовал перемен в настроениях Николая I, которого все больше захватывала идея централизованного государства с ограничением самостоятельности ее регионов и подчинением административной деятельности местных правителей общероссийским законам. Николая I уже не устраивала авторитетная, иногда независимая политика генерал-губернаторов.
